Наталья Петровна давно забыла о том, как это - быть женщиной в лучшем смысле этого слова. Она, конечно, носила платья и юбки, красилась, но давно не ловила на себе восхищенных мужских взглядов. Она была типичной замужней учительницей лет под сорок, самая интересная часть жизни которой давно осталась позади.
Муж Натальи Петровны был неплохим человеком, но искра, вспыхнувшая между ними в далекой молодости, давно погасла - так бывает у людей, знакомых слишком давно, особенно когда они долгие годы вместе борются с нависающим бытом. Хорошо, что хотя бы денег в семье хватало - конечно, не на последний айфон, но в целом жаловаться не приходилось.
А в этом году средств хватало даже на то, чтобы поехать в отпуск за границу - в солнечную Турцию. Но когда наступило лето, оказалось, что у мужа Натальи Петровны на работе - настоящий завал, и отправиться на долгожданный отдых он в ближайшие месяцы не может. На семейном совещании было решено, что хотя бы супруга не должна упускать уникальную возможность - пусть едет одна, ведь другой такой возможности может не быть.
И вот люк самолета открывается, а снаружи - жаркая провинция Анталья. Трансфер до отеля - и Наталья Петровна в отеле: пусть это не первая линия, зато вокруг пальмы, такие непохожие на серую Россию, а в пяти минутах ходьбы - пляж с гладеньким песочком и ласковыми волнами.
Весь первый день Наталья Петровна провела на пляже, наслаждаясь отдыхом, о котором раньше не могла и мечтать. Воспоминания о Родине исчезли практически сразу, будто их и не было никогда - настолько не хотелось верить, что бывает какая-то другая жизнь, где нужно носить теплую одежду и даже работать. Ближе к вечеру открылись прибрежные бары, и русская учительница, накинув на себя парео, решила изучить тамошний ассортимент.
Внутри было не так много свободных мест, потому Наталья Петровна разместилась прямо у барной стойки. Как в кино, буквально из ниоткуда тут же возник кавалер. Турок, представившийся Муратом, был примерно ровесником туристки, но выглядел подтянутым и стройным. По-русски он говорил сносно, но с тем необычным каркающим акцентом, от которого многие русские дамы буквально сходят с ума. Для дамы он еще в момент появления заказал какой-то сладкий ликер, заявив, что для любого мужчины это долг - угостить такую прекрасную женщину.
Завязался разговор, во время которого турок буквально не сводил глаз со своей собеседницы. Несколько раз он упоминал о том, что никогда раньше не видел такой красоты, и если в России это сошло бы пусть и за приятную, но очевидную лесть, то его взгляд доказывал, что он не врет. Когда напиток в бокале дамы закончился, Мурат заказал еще один - и снова категорически не хотел слушать возражений. Его напористость при этом не отталкивала - мужчина выглядел совершенно искренним в своем желании просто побеседовать с красивой незнакомкой, и не считая коктейли серьезной платой за такое времяпровождение.
И Наталья Петровна растаяла, ведь уже много лет никто не говорил ей таких комплиментов, никто не смотрел на нее такими глазами, никто не водил ее в бары и не покупал ей вкусную выпивку. За вторым напитком был третий и четвертый; в глазах русской дамы появился задорный блеск, и она пару раз ответила Мурату взаимными комплиментами. Тогда он внимательно посмотрел на нее и сказал:
Я знаю место получше… Пойдем?
И она пошла за ним, потому что доверяла ему так, будто знала его всю жизнь. Куда они идут, ее не интересовало - она об этом вообще не думала. Конечным пунктом оказалась небольшая комнатка с односпальной кроватью и тумбочкой, но Наталья Петровна поймала себя на мысли, что вовсе не разочарована. Мурат лишь улыбнулся и сказал со своим непередаваемым акцентом:
Наташа, я буду бесконечно счастлив, если ты подаришь мне эту ночь.
Каким бы хорошим человеком ни был муж Натальи Петровны, но у него не хватало фантазии на большее, чем тыкаться своим членом в ее вагину в полной темноте. Мурат был совсем из другого теста - он оставил приглушенный свет, а сам уткнулся лицом в промежность своей новоиспеченной подруги. Тело, давно не знавшее какой-либо серьезной ласки, а о таком похабстве даже не мечтавшее, отзывалось на каждое движение языка блаженными конвульсиями. Прошли какие-то две минуты, а русская туристка кончила, но прекращать ей вовсе не хотелось. Турок тоже явно не считал свое дело завершенным и продолжал отчаянно елозить языком по половым губам и клитору любовницы. Та кончала снова и снова, а сладкое мучение не прекращалось.
Мурат, Мурат, а ты…?
Лицо мужчины показалось над лобком подруги - он улыбался. Подхватив свою любовницу сильными руками за бедра, он легко развернул ее на живот. Наталья Петровна подтянула ноги под себя, оттопыривая навстречу партнеру задницу, которую в институтские годы считали очень даже аппетитной. Ладони любовника ласкали ее спину, живот и задницу, а затем легли ей на талию. Давление, ощущавшееся в промежности то тут, то там, прекратилось - головка нашла единственно правильное направление и вошла внутрь, щедро смазанная соком ее киски.
Турок имел Наталью Петровну уверенно и грубо, громко шлепая мошонкой по ее клитору. Но партнерше это нравилось - возбужденная до предела, она отчаянно текла, так что проникновение не казалось жестким. Трение и приятное ощущение наполненности заставляло Наташу кричать - соседи просто обязаны были это слышать, но ей было все равно.
Скомканные влажные простыни и жирные потеки спермы на собственной спине - все это надежно врезалось в память Натальи Петровны, несмотря на то, что она была немного пьяна, а произошедшее больше не повторилось. Мурат после той ночи пропал, а комнату, в которой они провели такую горячую ночь, она найти не смогла, хоть и пыталась. Вернувшись домой, учительница, конечно, не рассказала о происшедшем никому, и в целом сделала вид, что отдых был неплохим, но не более того.
Но то, что она могла скрывать от окружающих, она не могла скрывать от себя самой - ей хотелось повторения той ночи, или хотя бы вспоминать ее как можно чаще. Лаская себя в уединении, она представляла себе Мурата, который никогда не видел более прекрасной женщины, чем она в свои почти сорок.